дотянуться до Никиты, но не удержался на ногах и свалился.

– О, старик, пора по домам, тебе уже хватит, я тебя отвезу…

– На чём?

– Как на чём? На такси…

Красивая жизнь Мазовецкого продолжала набирать обороты.

Обладая великолепным математическим умом, еще в школе он быстро приобщился к картам, легко обыгрывая сверстников и забулдыг в родном дворе. А когда Никите исполнилось пятнадцать, к ним в гости пожаловал родной брат отца, дядя Веня, который перевернул все представления Никиты о смысле жизни.

В отличие от простых работяг – родителей мальчишки дядя Веня всегда был подчеркнуто элегантен: в дорогом костюме или фирменных джинсах, мягких атласных сорочках и великолепных кожаных туфлях, сшитых по индивидуальному заказу у какого-то знаменитого сапожника. Еле уловимый изысканный мужской парфюм Вениамина дополнял непривычную для небольшого районного города модную стрижку паж на удлиненных волосах. На тонких длинных пальцах дяди всегда красовался солидный перстень с драгоценным камнем, а на шее – толстая золотая цепь с крестиком.

В голове мальчика не укладывалось, как два родных брата могли быть абсолютно противоположными друг другу по манере одеваться, образу жизни и духу.

Однажды Никита заметил, каким образом дядя Веня искусно начесывает колоду, и по наивности предложил сыграть в «очко».

– Милый мой племянник, никогда не садись играть в карты с незнакомыми людьми! – на мгновенье перестал тасовать колоду дядя Веня.

– Почему?

– Обуют непременно.

– Это мы еще посмотрим, кто кого. Мне во дворе равных нет. И потом, кто здесь незнакомый?

– Ты меня видишь четвертый день. Но только видишь, разве ты меня узнал?

– Как это?

– Что ты знаешь обо мне, кроме того, что видишь? Ладно, к чему утомлять скучной философией юного племянника, садись, посмотрим, крепкий ли ты игрок.

– А я на интерес играю всегда.

– Это правильно… И что, у тебя есть деньги?

– Есть, дядя Веня.

– Покажи…

– Вот, – Никита вытянул из кармана брюк собранные на дворовых выигрышах мятые купюры из трешек, десяток и рублей.

– Ну что ж… Начнем по шагу в рубль.

Держа «контрольку», чтобы помеченный туз располагался в колоде в определенном месте, дядя Веня мог контролировать эту карту и знать, в какой момент и кому из них двоих она достанется. В два счета опытный игрок обыграл племянника, а тот и не заметил какого-либо шулерства.

– Ваша взяла, – удивленно прошептал Никита, отдавая проигранные деньги.

– Нет, дорогой мой, это просто ловкость рук. Но эта ловкость и есть настоящая профессия. Смотри, чтобы на ощупь узнать карту, достаточно провести ногтем по кромке или чуть-чуть загнуть вовнутрь левый угол. И как бы ни тасовалась колода, для меня всегда есть отличие в слегка подрезанной с двух краев в виде трапеции карте.

– Значит, вы – шулер?

– Ну, я бы так грубо не выражался. Я – катранщик, впрочем, ты мал еще для того, чтобы познакомиться с этим делом вплотную.

– Это как?

– Подрастёшь, узнаешь… А деньги я возьму, не потому, что у меня их нет. А чтобы ты понял: карточный долг– это святое. И отдавать его нужно всегда при любых обстоятельствах.

– Нет, вы не поняли, кто такие эти катранщики?

– Это вершина иерархии карточных шулеров, элита среди игроков, наделенная по неписанным законам особыми полномочиями.

– Дядя Веня, научите меня этому искусству!

– Мал ты еще, да и мне пора ехать по делам.

– И куда вы сейчас?

– В одно незасвеченное место…

Тем же вечером дядя Веня собрал небольшой кожаный коричневый чемодан, похожий на импортный саквояж, попрощался с родственниками и отправился на вокзал, а Никита, прихватив свои сбережения и накинув сумку через плечо, тайком последовал за ним. Прячась за круглым столбом в зале ожидания, он услышал, в какой вагон Вениамин купил билет на поезд до Ростова-на-Дону, и тут же следом, продолжая прятаться, купил билет в то же купе.

Поезд отходил через час, но Никита не спешил показываться дяде на глаза, опасаясь его гнева и последующей возможной высадки на перрон. Лишь когда скорый поезд Минск – Ростов-на-Дону набрал приличную скорость, пятнадцатилетний мальчишка открыл купе вагона, в котором расположился дядя Веня.

– А вот и я!

– Никита! Ты что здесь делаешь? – удивленно оторвался от нарезки колбаски под коньячок дядя Веня.

– Я с вами, буду у вас учиться!

– Милок, учатся в школе, а я пока еще в учителя не нанимался.

Мать в курсе?

– Нет, не отпустила бы.

– И правильно сделала бы. Куда ты, зачем сорвался?

– Я хочу как вы…

– Хочу, хочу… А ты спроси, чего хочу я?

– А чего вы хотите?

– Чтобы ты пошел куда подальше, иначе ты мне всю малину испортишь.

– Дядя Веня, я все буду делать, что скажете, только возьмите меня, вам же смена нужна!

– Да я вроде не стар еще! Да и зачем мне такой хомут на шею?

– Я все равно домой не вернусь, вольюсь в какую-нибудь компанию и стану «гусаром», гастролирующим в поездах дальнего следования.

– Словят тебя, в тюрьму посадят… Зачем тебе такая жизнь? Ты же увидел только айсберг, а то, что спрятано в глубине, – омут и трясина, которая засосет и перекроит не только твою жизнь, но и тебя всего самого до мозга костей. Рано или поздно ты непременно окажешься в проигрыше, на нарах.

– Меня не словят, я фартовый.

– Ладно, колбаски поешь, минералки выпей, на неделю возьму, а там домой отправлю. Как приедем, сразу матери позвонишь!

– А коньячку можно?

– Мал ты еще коньяк пить. Да ладно, что я – не понимаю?

Давай по маленькой! За удачу, фартовый!

Дядька с племянничком чокнулись коньячком, закусили, у парня глазки заблестели и развязался язык:

– Я буду, как вы, катранщиком.

– Кишка тонка, малый. Надо такие университеты пройти, что тебе и не снилось… Ладно, спать, что-то я устал от новостей.

Дядя Веня расстелил серую дорожную постель, скинул атласную сорочку, обнажив живописную татуировку с куполами на спине.

– Я вижу теперь, какие университеты вы прошли…

– И не дай бог тебе по этой дорожке пройтись! Давай спать, завтра поговорим, путь долгим будет.

10

Дядя Веня, сняв квартиру в частном секторе глухого центра Ростова-на-Дону, долго присматривался к пацану, брал с собой на деловые встречи по организации очередной крупной игры, показывал шулерские кругляки, коробочки и коцки:

– Смотри, пацан, здесь на лицевой стороне у четырех тузов и четырех десяток есть заметная шероховатость в одном направлении, в отличие от остальных карт, у которых такая шероховатость есть, но только с тыльной стороны и в другом направлении. Как только ты начнешь тасовать колоду, покоцанные карты слипнутся, и ты